Неточные совпадения
Добчинский. Я бы
и не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой…
большие надежды подает: наизусть стихи разные расскажет
и, если где попадет ножик, сейчас сделает
маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот
и Петр Иванович знает.
Но таково было ослепление этой несчастной женщины, что она
и слышать
не хотела о мерах строгости
и даже приезжего чиновника велела перевести из
большого блошиного завода в
малый.
Она решила, что
малую часть приданого она приготовит всю теперь,
большое же вышлет после,
и очень сердилась на Левина за то, что он никак
не мог серьезно ответить ей, согласен ли он на это или нет.
На шестой день были назначены губернские выборы. Залы
большие и малые были полны дворян в разных мундирах. Многие приехали только к этому дню. Давно
не видавшиеся знакомые, кто из Крыма, кто из Петербурга, кто из-за границы, встречались в залах. У губернского стола, под портретом Государя, шли прения.
Несколько раз обручаемые хотели догадаться, что надо сделать,
и каждый раз ошибались,
и священник шопотом поправлял их. Наконец, сделав, что нужно было, перекрестив их кольцами, он опять передал Кити
большое, а Левину
маленькое; опять они запутались
и два раза передавали кольцо из руки в руку,
и всё-таки выходило
не то, что требовалось.
Старший брат был тоже недоволен меньшим. Он
не разбирал, какая это была любовь,
большая или
маленькая, страстная или
не страстная, порочная или непорочная (он сам, имея детей, содержал танцовщицу
и потому был снисходителен на это); по он знал, что это любовь ненравящаяся тем, кому нужна нравиться,
и потому
не одобрял поведения брата.
Так как никто
не обращал на него внимания
и он, казалось, никому
не был нужен, он потихоньку направился в
маленькую залу, где закусывали,
и почувствовал
большое облегчение, опять увидав лакеев. Старичок-лакей предложил ему покушать,
и Левин согласился. Съев котлетку с фасолью
и поговорив с лакеем о прежних господах, Левин,
не желая входить в залу, где ему было так неприятно, пошел пройтись на хоры.
Она
не могла сказать прощай, но выражение ее лица сказало это,
и он понял. — Милый, милый Кутик! — проговорила она имя, которым звала его
маленьким, — ты
не забудешь меня? Ты… — но
больше она
не могла говорить.
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным
и действия вод никакого. Он предписал как можно
больше движения физического
и как можно
меньше умственного напряжения
и, главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как
не дышать;
и уехал, оставив в Алексее Александровиче неприятное сознание того, что что-то в нем нехорошо
и что исправить этого нельзя.
Что? Что такое страшное я видел во сне? Да, да. Мужик — обкладчик, кажется,
маленький, грязный, со взъерошенною бородой, что-то делал нагнувшись
и вдруг заговорил по-французски какие-то странные слова. Да,
больше ничего
не было во сне, ― cказал он себе. ― Но отчего же это было так ужасно?» Он живо вспомнил опять мужика
и те непонятные французские слова, которые призносил этот мужик,
и ужас пробежал холодом по его спине.
Скосить
и сжать рожь
и овес
и свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена
и посеять озимое — всё это кажется просто
и обыкновенно; а чтобы успеть сделать всё это, надо, чтобы от старого до
малого все деревенские люди работали
не переставая в эти три-четыре недели втрое
больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком
и черным хлебом, молотя
и возя снопы по ночам
и отдавая сну
не более двух-трех часов в сутки.
И каждый год это делается по всей России.
Он
и попытался это делать
и ходил сначала в библиотеку заниматься выписками
и справками для своей книги; но, как он говорил ей, чем
больше он ничего
не делал, тем
меньше у него оставалось времени.
Если б он мог слышать, что говорили ее родители в этот вечер, если б он мог перенестись на точку зрения семьи
и узнать, что Кити будет несчастна, если он
не женится на ней, он бы очень удивился
и не поверил бы этому. Он
не мог поверить тому, что то, что доставляло такое
большое и хорошее удовольствие ему, а главное ей, могло быть дурно. Еще
меньше он мог бы поверить тому, что он должен жениться.
Провизор спросил по-немецки совета, отпустить ли,
и, получив из-за перегородки согласие, достал пузырек, воронку, медленно отлил из
большого в
маленький, наклеил ярлычок, запечатал, несмотря на просьбы Левина
не делать этого,
и хотел еще завертывать.
Она встала ему навстречу,
не скрывая своей радости увидать его.
И в том спокойствии, с которым она протянула ему
маленькую и энергическую руку
и познакомила его с Воркуевым
и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые
и приятные Левину приемы женщины
большого света, всегда спокойной
и естественной.
Махая всё так же косой, он
маленьким, твердым шажком своих обутых в
большие лапти ног влезал медленно на кручь
и, хоть
и трясся всем телом
и отвисшими ниже рубахи портками,
не пропускал на пути ни одной травинки, ни одного гриба
и так же шутил с мужиками
и Левиным.
Я счастлив,
и счастье мое
не может быть ни
больше, ни
меньше, что бы вы ни делали», думал он.
— Ну вот уж здесь, — сказал Чичиков, — ни вот на столько
не солгал, —
и показал
большим пальцем на своем мизинце самую
маленькую часть.
А вот пройди в это время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком
большой, ни слишком
малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа
и скажет ему, чуть
не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!»
И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное знанию
и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади
и приговаривая: «Чичиков!
Приезжий гость
и тут
не уронил себя: он сказал какой-то комплимент, весьма приличный для человека средних лет, имеющего чин
не слишком
большой и не слишком
малый.
Но куклы даже в эти годы
Татьяна в руки
не брала;
Про вести города, про моды
Беседы с нею
не вела.
И были детские проказы
Ей чужды: страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли
больше сердце ей.
Когда же няня собирала
Для Ольги на широкий луг
Всех
маленьких ее подруг,
Она в горелки
не играла,
Ей скучен был
и звонкий смех,
И шум их ветреных утех.
Большой статный рост, странная,
маленькими шажками, походка, привычка подергивать плечом,
маленькие, всегда улыбающиеся глазки,
большой орлиный нос, неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток в произношении — пришепетывание,
и большая во всю голову лысина: вот наружность моего отца, с тех пор как я его запомню, — наружность, с которою он умел
не только прослыть
и быть человеком àbonnes fortunes, [удачливым (фр.).] но нравиться всем без исключения — людям всех сословий
и состояний, в особенности же тем, которым хотел нравиться.
Я заметил ему это; но он отвечал, что оттого, что мы будем
больше или
меньше махать руками, мы ничего
не выиграем
и не проиграем
и все же далеко
не уедем.
Отуманенными дремотой глазами я пристально смотрю на ее лицо,
и вдруг она сделалась вся
маленькая,
маленькая — лицо ее
не больше пуговки; но оно мне все так же ясно видно: вижу, как она взглянула на меня
и как улыбнулась.
Не обращая на мое присутствие в передней никакого внимания, хотя я счел долгом при появлении этих особ поклониться им,
маленькая молча подошла к
большой и остановилась перед нею.
Которого куреня бо́льшая часть переходила, туда
и куренной атаман переходил; которого
малая часть, та приставала к другим куреням;
и вышло без
малого не поровну на всякой стороне.
Вдруг он припомнил
и сообразил, что этот
большой ключ, с зубчатою бородкой, который тут же болтается с другими
маленькими, непременно должен быть вовсе
не от комода (как
и в прошлый раз ему на ум пришло), а от какой-нибудь укладки,
и что в этой-то укладке, может быть, все
и припрятано.
Но теперь, странное дело, в
большую такую телегу впряжена была
маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее,
и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде
и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть
не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
«Для кого же после этого делались все приготовления?» Даже детей, чтобы выгадать место, посадили
не за стол,
и без того занявший всю комнату, а накрыли им в заднем углу на сундуке, причем обоих
маленьких усадили на скамейку, а Полечка, как
большая, должна была за ними присматривать, кормить их
и утирать им, «как благородным детям», носики.
— Он Лидочку
больше всех нас любил, — продолжала она очень серьезно
и не улыбаясь, уже совершенно как говорят
большие, — потому любил, что она
маленькая,
и оттого еще, что больная,
и ей всегда гостинцу носил, а нас он читать учил, а меня грамматике
и закону божию, — прибавила она с достоинством, — а мамочка ничего
не говорила, а только мы знали, что она это любит,
и папочка знал, а мамочка меня хочет по-французски учить, потому что мне уже пора получить образование.
Евфросинья Потаповна. Какие тут расчеты, коли человек с ума сошел. Возьмем стерлядь: разве вкус-то в ней
не один, что
большая, что
маленькая? А в цене-то разница, ох, велика! Полтинничек десяток
и за глаза бы, а он по полтиннику штуку платил.
И вдруг мы с нею оба обнялись
и, ничего более
не говоря друг другу, оба заплакали. Бабушка отгадала, что я хотел все мои
маленькие деньги извести в этот день
не для себя.
И когда это мною было сделано, то сердце исполнилось такою радостию, какой я
не испытывал до того еще ни одного раза. В этом лишении себя
маленьких удовольствий для пользы других я впервые испытал то, что люди называют увлекательным словом — полное счастие, при котором ничего
больше не хочешь.
В темно-синем пиджаке, в черных брюках
и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он
не так жадно
и много, как прежде, говорил
меньше, слушал рассеянно
и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил
большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто
и устало отдувался,
и казалось, что говорит он
не о том, что думает.
— Ничего неприличного я
не сказал
и не собираюсь, — грубовато заявил оратор. — А если говорю смело, так, знаете, это так
и надобно, теперь даже кадеты пробуют смело говорить, — добавил он, взмахнув левой рукой,
большой палец правой он сунул за ремень, а остальные четыре пальца быстро шевелились, сжимаясь в кулак
и разжимаясь, шевелились
и маленькие медные усы на пестром лице.
Макаров, посвистывая громко
и дерзко, смотрел на все глазами человека, который только что явился из
большого города в
маленький, где ему
не нравится.
На дворе, на улице шумели, таскали тяжести. Это —
не мешало. Самгин, усмехаясь, подумал, что, наверное, тысячи Варвар с ужасом слушают такой шум, — тысячи, на разных улицах Москвы, в
больших и маленьких уютных гнездах. Вспомнились слова Макарова о
не тяжелом, но пагубном владычестве женщин.
Климу
больше нравилась та скука, которую он испытывал у Маргариты. Эта скука
не тяготила его, а успокаивала, притупляя мысли, делая ненужными всякие выдумки. Он отдыхал у швейки от необходимости держаться, как солдат на параде. Маргарита вызывала в нем своеобразный интерес простотою ее чувств
и мыслей. Иногда, должно быть, подозревая, что ему скучно, она пела
маленьким, мяукающим голосом неслыханные песни...
Особенно ценным в Нехаевой было то, что она умела смотреть на людей издали
и сверху. В ее изображении даже те из них, о которых почтительно говорят, хвалебно пишут, становились
маленькими и незначительными пред чем-то таинственным, что она чувствовала. Это таинственное
не очень волновало Самгина, но ему было приятно, что девушка, упрощая
больших людей, внушает ему сознание его равенства с ними.
Дальше он доказывал, что, конечно, Толстой — прав: студенческое движение — щель, сквозь которую
большие дела
не пролезут, как бы усердно ни пытались протиснуть их либералы. «Однако
и юношеское буйство,
и тихий ропот отцов,
и умиротворяющая деятельность Зубатова,
и многое другое — все это ручейки незначительные, но следует помнить, что
маленькие речушки, вытекая из болот, создали Волгу, Днепр
и другие весьма мощные реки.
И то, что совершается в университетах,
не совсем бесполезно для фабрик».
На полу стояли кадки масла,
большие крытые корчаги с сметаной, корзины с яйцами —
и чего-чего
не было! Надо перо другого Гомера, чтоб исчислить с полнотой
и подробностью все, что скоплено было во всех углах, на всех полках этого
маленького ковчега домашней жизни.
Простая кровать с
большим занавесом, тонкое бумажное одеяло
и одна подушка. Потом диван, ковер на полу, круглый стол перед диваном, другой
маленький письменный у окна, покрытый клеенкой, на котором, однако же,
не было признаков письма, небольшое старинное зеркало
и простой шкаф с платьями.
«Нет, это
не ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие природы, ее лучшие силы, положенные прямо в готовые прочные формы. Заслуга человека тут — почувствовать
и удержать в себе эту красоту природной простоты
и уметь достойно носить ее, то есть ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды
и жить ею — следовательно, ни
больше, ни
меньше, как иметь сердце
и дорожить этой силой, если
не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
В карты играл он без ошибки
и имел репутацию приятного игрока, потому что был снисходителен к ошибкам других, никогда
не сердился, а глядел на ошибку с таким же приличием, как на отличный ход. Потом он играл
и по
большой,
и по
маленькой,
и с крупными игроками,
и с капризными дамами.
Наконец он уткнулся в плетень, ощупал его рукой, хотел поставить ногу в траву — поскользнулся
и провалился в канаву. С
большим трудом выкарабкался он из нее, перелез через плетень
и вышел на дорогу. По этой крутой
и опасной горе ездили мало,
больше мужики, порожняком, чтобы
не делать
большого объезда, в телегах, на своих смирных, запаленных,
маленьких лошадях в одиночку.
Она правду сказала: бабушки нет
больше. Это
не бабушка,
не Татьяна Марковна, любящая
и нежная мать семейства,
не помещица Малиновки, где все жило
и благоденствовало ею
и где жила
и благоденствовала сама она, мудро
и счастливо управляя
маленьким царством. Это была другая женщина.
Например, говорит, в «Горе от ума» — excusez du peu [ни
больше ни
меньше (фр.).] — все лица самые обыкновенные люди, говорят о самых простых предметах,
и случай взят простой: влюбился Чацкий, за него
не выдали, полюбили другого, он узнал, рассердился
и уехал.
Она
не стыдливо, а
больше с досадой взяла
и выбросила в другую комнату кучу белых юбок, принесенных Мариной, потом проворно прибрала со стульев узелок, брошенный, вероятно, накануне вечером,
и подвинула к окну
маленький столик. Все это в две, три минуты,
и опять села перед ним на стуле свободно
и небрежно, как будто его
не было.
В доме какая радость
и мир жили! Чего там
не было? Комнатки
маленькие, но уютные, с старинной, взятой из
большого дома мебелью дедов, дядей,
и с улыбавшимися портретами отца
и матери Райского,
и также родителей двух оставшихся на руках у Бережковой девочек-малюток.
Прогнать служанку было невозможно,
и все время, пока Фекла накладывала дров
и раздувала огонь, я все ходил
большими шагами по моей
маленькой комнате,
не начиная разговора
и даже стараясь
не глядеть на Лизу.
Всякие это люди;
не сообразишь, какие люди;
и большие и малые,
и глупые
и ученые,
и даже из самого простого звания бывают,
и все суета.